Внешний вид: форма разведотряда
Инвентарь: -

Сказать, что Марко был счастлив, когда с него наконец сняли последние бинты – это по сути сильно соврать. Сказать же, что он был счастлив, когда его выпустили из больницы – это вообще не сказать ничего. У него и так почти всегда было хорошее настроение, а улыбка словно была прибита к лицу, но тут даже до него самого доходило, что, пожалуй, он какой-то слишком радостный. А как иначе объяснить навязчивые дурацкие идеи? Ну хорошо, допустим, что его восторги при виде койки в казармах и восторженное сопение в первую ночь можно было объяснить тем, что он соскучился по всей этой обстановке. Изоляция это хорошо, но надоедает, особенно когда ты в ней проводишь достаточно долгое время. Можно было объяснить и его счастливую рожу, когда он, разве что не вприпрыжку, поскакал на первую тренировку и в первый патруль. Но как разъяснить самому себе желание подшутить над кем-нибудь он не знал. В результате, уже сильно позже, он решил, что во всем виноват переизбыток эмоций и то, что он достаточно сильно ударился головой. Тем более что такой вариант его устраивал куда больше, чем все предыдущие побочные эффекты от травм, в частности когда он выпадал из реальности, бестолково таращась в пустоту.
«Жертва» нашлась быстро. И пусть он не был до конца уверен в том, что Кирштайн не обидится, он хотя бы был спокоен за сохранность своей головы. С другими такое проворачивать ему было как-то страшно, тем более что он пока не был знаком со всеми из отряда и не знал что они из себя представляют. А снова загреметь к врачам или врагов заводить то не хочется. На том он и остановился.
После определения объекта началась непосредственная подготовка. А если быть еще более точным – выработка изначального плана действий и определение необходимых ресурсов. Бодт не мог сосчитать все варианты, подброшенные ему взбудораженным разумом, что уж там говорить о выборе какого-то одного. Какие-то были слишком жестокими на его вкус, такое с лучшим другом не провернешь, другие – наоборот слишком слабые и вряд ли бы вызвали реакцию, которую бы он сам посчитал интересной. Некоторые, несмотря на то, что они нравились больше всего, и вовсе отвергались ввиду того, что вряд ли удастся воплотить их в жизнь. Впрочем, все решил трупик мышки, по счастливой случайности найденный Марко за каким-то сараем. В тот же самый момент и родился великий План.
Возможность осуществить свои задумки подвернулась лишь несколько дней спустя. Эту увольнительную солдат ждал практически так же, как и снятия бинтов. Тем более, согласно его плану, это позволило бы ему в полной мере насладиться реакцией друга на такой «скромный подарок», ведь в обычный день их могли разослать по совершенно разным заданиям и он мог пропустить этот чудесный момент.
Пока Жан умывался, Марко вытащил дохлую мышь из своего тайника и аккуратно подсунул в карман формы. Он был не в восторге от того, что за время «простаивания» в трупике завелись опарыши и искренне надеялся на то, что они не вывалятся непосредственно в карман, ибо ходить с такой дрянью – не самое приятное в этой жизни. Но, с другой стороны, искать другую мышь времени не было. Да и он не желал упускать такую возможность – кто знает когда такой шанс подвернется в самом разгаре войны.
Когда же они наконец вышли в город ему стало совсем сложно сдерживать идиотскую улыбку и хихиканье. В какой-то момент даже пришлось объясняться в ответ на непонимающий взгляд. Впрочем, он не сильно соврал, сказав, что просто до одури рад пройтись по городу. Пусть ему до сих пор было тяжело смотреть на происходящее вокруг и осознавать в каком положении находится человечество, радость, что он теперь не заперт и может спокойно болтаться без надзора медиков, до сих пор не утихла.
После каждого взгляда, осторожно брошенного на друга, Бодта все сильнее распирало изнутри. Ему уже надоело строить многочисленные догадки по поводу того, как все пройдет, но, тем не менее, он продолжал гадать. Ему просто необходимо было увидеть реакцию друга.  Но, как бы ему того не хотелось, он не мог выдать себя и как-либо указать на карман. Так что, оставалось только ждать.

Отредактировано Marco Bodt (2013-09-07 17:33:07)

Когда же тот замечательный момент наконец наступил, Марко уже плюнул на всю свою конспирацию и во все глаза глядел на Жана. Он был в абсолютнейшем восторге от того, как Жан отреагировал, от того, как его восхитительно изменилось его лицо, когда он извлек тот самый «дар» из кармана. И пусть даже он обошелся без громких проклятий и воя, счастье все равно Бодта зашкаливало.
Тем не менее, в Марко боролись два противоречивых чувства. С одной стороны он был рад удачной проделке, но с другой, где-то в глубине души, ему безумно хотелось другу хорошего пинка. Да причем такого, чтобы по нервной системе импульс прокатился от пятой точки до самого мозга, пару раз перевернув его в черепной коробке. Если в больнице он еще мирился с тем фактом, что вокруг него скакали и опекали, то на воле он надеялся избавиться от надзора, а не получить его продолжение, да еще и от окружающих его сотоварищей.  от и сейчас Жан старался сделать вид, что ничего не произошло, чтобы не волновать его лишний раз. В такие моменты солдат действительно боялся того, что он в конце концов разозлится и, плюнув на свое миролюбие, схватит Кирштайна за грудки, да прижмет к стене, высказав все что он думает по этому поводу. В конце концов, он сознательно пошел в разведывательный отряд, где люди мрут как мухи и им разве что молоко не выдают за работу во вредных условиях труда. Какие тут волнения и стрессы, когда надо заботиться о сохранении собственной задницы любой ценой. Но пока что Марко держался. И на фоне радости даже готов был сам оправдать в своих же глазах друга и его излишнюю заботу. Не со зла же, ей-богу.
Впрочем, все это оказалось мелочами по сравнению с тем, что происходило дальше. Ему и без того хотелось хохотать во весь голос, а тут еще и мышь смачно улетела в голову какой-то совершенно левой женщины, осыпая ее волосы выпадающими из тушки опарышами. С громким хлопком Марко припечатал собственное лицо ладонями. Пожалуй, это с лихвой окупило какие-то там мелкие недостатки реакции Жана и теперь оставалось только усилием воли сдерживать истеричный смех, рвущийся из груди.
С трудом успокоившись, Бодт отнял руки от лица, предварительно вдохнув-выдохнув несколько раз. Ему стоило великих усилий вновь не начать ржать от открывшегося вида, особенно от того, как несчастный друг пытался перебить возмущенную дамочку. Усмехнувшись, солдат подскочил, выпрямляя спину и отдавая ей честь.
- Есть, мэм! Приносим свои извинения, мэм!
Какой бы смешной ситуация ему не представлялась, Марко все же чувствовал себя виноватым перед этой женщиной. Пусть и не он швырял ей на голову мышиный, но все же он послужил косвенной причиной этого. И если уж не рассказывать ей об этом, трагично повесив голову, то хотя бы этим он мог хоть как-то загладить вину. Так что он направился к сумкам дамочки, попутно пихнув Жана локтем в бок и шепча так, чтобы было слышно только ему.
- Если будешь соглашаться с ней и улыбаться – она быстрее успокоится и быстрее же отпустит нас из своих цепких объятий.
По крайней мере, опыт Бодта показывал, что чаще всего так и происходит. Да и сама «пострадавшая», видя, что солдат последовал ее словам и уже поднимает сумки, не совсем уж успокоилась, но хоть престала причитать, да и ворчала уже не так злобно.
Перехватив сумки поудобнее, он кивнул другу на дамочку, уже направившуюся, по всей видимости, к своему дому, и сам последовал за ней едва ли не в припрыжку. Тем более что он прямо-таки торопился отвернуться, чтобы спрятать лицо. Ну ничего он не мог с собой поделать – при взгляде на Кирштайна тут же вспоминалась его прекрасная шутка, а сдерживание смеха выливалось в абсолютно чудесный, пунцовый цвет лица.

Когда Жан заявил, что, по его мнению, мышь подсунул Эрен, у Марко хоть от души отлегло. Друг вышел из этого его режима курицы-наседки и стал похож на самого себя. Заодно и вызвал у него очередной, с трудом сдерживаемый, приступ смеха.
Но с другой стороны, как бы весело ему ни было, эта ситуация его напрягала все больше. Пожалуй, он уже начал жалеть о своей шутке. Еще бы – один человек из-за нее уже пострадал, скоро может пострадать второй, а за ним и третий, если Йегер воспримет заявление в штыки и начнется очередная драка. Одна только мысль об этом заставила Бодта неловко поежиться и забыть о веселье. А за ней следом пришло и осознание, что чем быстрее он скажет другу, что он сам был исполнителем этой пакости, тем быстрее исправит то, что может случиться. И, если уж говорить совсем начистоту, ему абсолютно не понравился тот факт, что такая мелочь может повлечь за собой неприятные последствия.
Мрачные мысли Марко испарились, словно роса поутру, когда он свернул с главной дороги. В какой-то момент он даже замер, раскрыв рот и тупо рассматривая дома, стоящие вокруг. Что ни говори, а он все еще не мог привыкнуть к тому, что он находится во внутренних кварталах. Если центральные улицы ему были более-менее привычны, благодаря тому, что еще во время его пребывания в тренировочном отряде, во время увольнительных нередко болтался по Тросту, то к такому он просто не был готов. Солдат хоть и был родом не из глухой деревеньки, а из местечка под названием Джинай, располагавшемся к югу Стены Розы, да еще и носившим гордое звание «городок», но там таких домов не было. Да, горожане побогаче бывали, но дома все же не выглядели такими представительными. Пусть они и не представляли собой то, что он себе напредставлял после рассказов родителей, но все равно как-то поражали воображение и без всяких там лепнин, позолот и прочей баснословно дорогой чепухи. Ему даже стоять в этом переулке было несколько неловко, таким ничтожным себя ощущал. Заодно и с новой волной накатила печаль и ностальгия по родным местам, наверняка уничтоженным титанами.
Помотав головой, Бодт обнаружил, что Жан вместе с «жертвой» уже стоит у двери одного из домов и, отбросив от себя невеселые мысли, побежал за ними. Уже внутри, опуская сумки на стол, он было с улыбкой повернулся к хозяйке, собираясь попрощаться… Но не тут то было. Она ему внезапно очень-очень напомнила какое-то жутко зубастое животное из рассказов Армина. Названия он не запомнил, равно как и где они обитают, но вот хорошо запомнилось то, что у них здоровенная пасть, ощерившаяся клыками самого разного размера. И в этот самый момент ему показалось, что он это самое животное нашел. Ну или его дальнего родственника.
- Очень приятно, мэм. Марко Бодт.
Женщина кивнула, поманив солдат за собой и направляясь к достаточно неприметной двери.
- Раз уж вы все равно тут, а день только начался – помогите мне прибраться, пока я разбираю покупки, - за дверцей оказался чулан, буквально набитый достаточно запылившимися тряпками, ведрами и швабрами. Сама же госпожа Бруннер вернулась к столу, небрежно указав на одну из дверей, - Эта дверь ведет во внутренний двор, там колодец.
При одном только взгляде на принадлежности для уборки Марко стало грустно. В какой-то момент он даже пожалел, что тут нет капрала, которого бы беспорядок привел в священную ярость. Но, с другой стороны, он этому радовался – никто не заставит вылизывать полы и стены до зеркального блеска. Наверное.
Повесив куртку на один из стульев и закатав рукава рубашки, солдат вернулся в чулан, улыбаясь Жану и распихивая тряпки по ведрам.
- Знаешь, я не знаю что мне это больше напоминает – наряд вне очереди или же генеральную уборку дома, после зимы.
Бодт старался говорить потише, ибо не знал чего ждать от «новой знакомой» - она вполне могла разъяриться от этих слов, а могла и вовсе не обратить внимания. Но, проверять это на своей шкуре совсем не хотелось, поэтому, подхватив пару ведер, Марко направился прямиком к колодцу, не забывая одарить хозяйку, что-то выкладывавшую из сумок на стол, очередной улыбкой.

Отредактировано Marco Bodt (2013-09-17 21:35:07)

- Лично я надеюсь на то, что она все же сжалится над нами и не заставит отмывать весь дом. Если же все будет плохо – можно улизнуть, не впервой это. Тем более что я лучше буду на улицах с опаской озираться, чем получу нагоняй от капрала.
Марко поежился от одной только мысли о том, во что может вылиться их опоздание. Нельзя сказать, что он был прямо уж таким нарушителем спокойствия, но и святым тоже не был, как и все остальные, получая порой по своей же глупости наряд вне очереди.
Набирать воду он старался как можно медленнее, ковыряясь с ведрами и тряпками. Что ни говори, а вина тяжелым камнем лежала на плечах солдата. И, несмотря на то, что он знал, что по сути своей сказать правду и извиниться должно быть не так тяжело, да и не так страшно, как столкнуться нос к носу с титаном, перебороть себя он все равно не мог, внутри холодея от возможной реакции друга. Так что, когда он понял, что уже и без того потратил слишком много времени, пришлось отложить извинения и отправиться в дом, а не то еще госпожа Бруннер придет и начнет вопить.
Уборка позволила отвлечься и в какой-то момент Бодт обнаружил, что он усердно намывает полы, при этом мыча под нос незатейливый мотив, услышанный еще где-то в родном городке и намертво въевшийся в память. Его даже не раздражали советы женщины и тот факт, что она нависала сверху, словно Кис Шадис на тренировке. Когда же она заговорила на отвлеченную тему, парень аж застыл на пару мгновений. С одной стороны, ему всегда было интересно что происходит в этих бестолковых церквях, да почему люди так усердно поклоняются стенам, но с другой, нельзя было просто так подойти к этим фанатикам с прямым вопросом. А тут его разве что не затрясло от волнения, когда он узнал, что их новая знакомая имеет отношение ко всему этому. Так что, запустив швабру под шкаф и упорно возя там тряпкой, он постарался спросить максимально невинно, словно бы невзначай.
- Вы про то, что Стены пали и теперь наши земли заполонили титаны?
Вопрос вызвал у женщины вызвал у женщины волну смешанных чувств – с одной стороны она словно была раздражена чем-то, а с другой, опустилась на стул с тяжелым вздохом, будто бы жутко устала.
- Да, именно. Муж говорил, что пастор Ник рвал и метал, когда узнал об этом! Много раз он предупреждал разведчиков, что не стоит пытаться укрепить Стены, не стоит выходить за их пределы, но никто не слушал. А теперь они навлекли на нас еще большую беду! – женщина нахмурилась, переводя взгляд на сервант, на полках которого покоилась религиозная атрибутика, - Оставили этого мальчика-титана в живых, навлекли на нас ярость богинь, столько лет защищавших нас! И все это ради чего? Ради того, чтобы мы пустили врага в собственный дом!
Когда госпожа Бруннер понизила голос, по всей видимости сетуя самой себе на то, как тяжко сейчас всем в Церкви, а их родственникам еще тяжелее, Марко перестал прислушиваться, разочарованно вздохнув. Из ее речи он так и не смог понять причин, по которым люди из этого культа так свято чтили стены. Впрочем, он особо не отчаивался и надеялся задать еще парочку осторожных вопросов, но его прервал глухой стук.
Женщина мгновенно прекратила свою «беседу» и поднялась на ноги, направляясь к двери из комнаты, – Мальчики, вы продолжайте, я сейчас вернусь.
Как только дверь противно заскрипела, не закрываясь до конца, Бодт бросил смущенный взгляд на друга, мигом краснея до корней волос. Медлить смысла не было, тем более что новая волна вины и стыда накрыла его с головой. – Жан?.. – запнувшись, он судорожно вцепился в швабру, словно утопающий за соломинку, - Это не Йегер, это я тебе дохлую мышь подсунул! – выпалил солдат, не зная куда деть себя после этого и с нарочитым усердием принимаясь намывать уже и без того чистый пол.