Когда Имир была маленькой девочкой, она и знать не знала ни о каких султанах. В оазисе их, где она родилась и росла, втором по величине после славного Нехт-ам, правителем был князь, справедливый и благородный. Народ его, немногочисленный, но отважный и сплоченный, почитал его и любил, и все как один они встали на защиту своего дома, когда к зеленым границам его со стороны бесконечных песков подступили орды неприятеле. Силы, впрочем, оказались неравны, и сопротивление было быстро и полностью подавленно. Немногих уцелевших, среди которых оказалась и Имир, тогда уже юная и прекрасная девушка, угнали в рабство в далекие и чужие земли, чтобы там уже решить их участь. Часть новоиспеченных рабов осталось прямо там, кого-то отправили на галеры или рудники. Имир же стала подарком правителю соседней страны, великому султану Риваю. Имя это ей было, кстати, смутно знакомо. Истории об его сказочной жестокости и бессердечности долетали и до ее родного оазиса. Говорили, будто когда он был мальчиком, он встретил пустынную ведьму, которой ни за что нельзя было смотреть в глаза. Он же заглянул, и она украла у него и душу, и сердце, и все чувства. Так что его опасались даже сильнейшие из соседей.
Имир была девушкой скептичной и в сказки не верила. Но, познакомившись с султаном лично, решила, что даже в самых странных и невероятных историях есть доля истины. По крайней мере, султан Ривай оказался именно таким, как о нем все говорили. Даже его многочисленные жены по вечерам развлекались тем, что шепотом рассказывали истории об его жестокости и о том, как дошел он до жизни такой. Имир слушала их вполуха, решив про себя, что Ривая таким был всегда и никакие чары тут ни причем.
И вообще, не время думать о такой ерунде. Надо решать задачи поважнее. Может, народ Имир и исчез с лица земли, следы его уничтожили победители, а имя его было забыто, но гордость его теплилась в ее твердом и непреклонном сердце. Потому смиряться со своим положением так легко и просто Имир не собиралась. Хотя, чего уж там, она понимала, что ей еще повезло, ее могла ждать гораздо худшая участь. И будет ждать — если план ее побега провалится. Потому надо  все как следует продумать.
Проще всего, конечно, связаться с кем-нибудь из стражников, охранявших гаремлик, или слуг, заботившихся о султанских женах. Но в этом плане имелась огромна дыра, просто настоящая дырища. И первые, и вторые набирались из евнухов, и главным над ними стоял Ирвин Смит, евнух старый, опытный и прожженный, которого нельзя было так просто обвести вокруг пальца. Имир пару раз пробовала наладить с ним хоть какое-то общение, надеясь если не соблазнить — хотя чем она его могла соблазнить-то? - то хотя бы выяснить, нельзя ли Ирвина подкупить чем-нибудь. Но Смит оказался неподкупен и, судя по всему, был предан Риваю до кончиком своих отполированных ногтей.
Другие евнухи были не столь крепки духом и безразличны к земным благам. Потому Имир на всякий случай припрятывала тайком ото всех кое-какие украшения и драгоценные безделушки, пока другие жены занимались какими-нибудь делами, гуляли в саду или спали. Короче говоря, смотрели в другую сторону. Среди множества прекрасных дев из разных уголком земли Имир не видела не одной, которая бы заслуживала доверия. Это, правда, не мешало ей поглядывать украдкой на них, когда они отдыхали все вместе или мылись. Что ж, стоило отметить, при невыносимом нраве султан имел прекрасный вкус. И пока он услаждал свой взор и слух в обществе той или иной супруги, у Имир оставалась масса времени на мечты о свободе, которая была так близко и так далеко — за высокой стеной, ограждавшей султанский сад. Будь у нее чем-то, чем можно сделать подкоп под ней, и жди ее там быстрый конь... все бы было так просто. Но надо смотреть на вещи трезво и прагматично. Серебряной ложкой подземного хода не вырыть, а коня под стену для Имир привести некому. Потому ей ничего и не остается, как ждать и отметать одну идею побега за другой.
Иногда мысль об этом раздражала и злила особенно сильно. Как сейчас, к примеру. Имир даже не удержалась и стукнула легонько кулаком по стене, мимо которой брела, радуясь тени и прохладе камня. Девушка чувствовала себя диким зверем, которого загнали в слишком маленькую клетку и которому ничего не остается ка грызть прутья в надежде на чудо.
Имир уже была готова ударить стену еще раз, как до слуха ее донесся слабый крик со стороны дома. Похоже, она опять зачем-то понадобилась и надо было возвращаться. И так всегда ведь, только соберешься посидеть в одиночестве и передохнуть от женского гомона. Имир состроила недовольную гримасу и повернула назад.
Крик повторился еще раз, теперь громче и ближе.
-Да иду я уже, - пробормотала она почти про себя и добавила чуть громче:
-Я здесь, Ирвин-ага.
Евнух улыбнулся своей обычной улыбкой, такой доброжелательной и от того такой подозрительной.
-Имир-султан, вы все гуляете... а Ривай-хан скучает весь день. Может ли хорошая жена позволить мужу скучать?
-Сердце мое бьется чаще от мысли, что я могу немедленно пойти к моему господину и помочь ему развеять эту скуку, - проговорила Имир, добавив про себя: «Козел-ага».
Скрасив свой ответ сладкой и обольстительной улыбкой, которую евнух едва ли оценил, Имир продолжила свой путь, войдя из сада в гаремлик, и прошла через него, поглядывая по сторонам — некоторые жены предавались дневному сну. Один из стражников-евнухов открыл перед девушкой дверь, пропуская ее в селамлик.
- Мой господин, - Имир склонила голову, успев, впрочем, заметить, что Ривая, как всегда, мрачен и угрюм.
Да уж, со скукой здесь бороться и бороться.