Говорят, свобода опьяняет. Только вот свобода, которую дарила царившая в поместье в эту ночь атмосфера всем присутствующим, отдавала дешевым вермутом, в котором пикантная пряность трав маскирует горький вкус кислого кухонного вина, что и в готовку-то не каждый пустит, впрочем, это ничуть не мешало ей кружить голову сыну виконта Безариуса. Внимательно оглядывая обстановку и прислушиваясь к разговорам других гостей, Джек все никак не мог взять в толк, почему аристократию тянет на столь низменные развлечения. Он сам недавно поднялся из грязи улиц Сабрие, мечтая об иной участи - о жизни более высокой и утонченной - и что же он увидел? Высший свет оказался на проверку лишь яркой оберткой, скрывающей под собой всю ту же грязь, к которой Безариус привык с детства. Даже поместье Арундела было ему знакомо. Еще будучи подростком, Джек бывал здесь пару раз, правда, в качестве живого развлечения, нежели гостя. Признаться по правде, из обстановки Уэвейрли-холла он помнил разве что убранство покоев лорда, да пары гостевых спален. Лорд не желал афишировать своего пристрастия к молодым мальчикам, а потому даже парадного входа Джек тогда не увидел, проникая в дом через черный ход, вдали от посторонних глаз и возможных пересудов. Надо сказать, та скудная информация, что осталась в его воспоминаниях, сыграла ему на руку и помогла попасть на это сомнительное мероприятие без лишнего шума - приглашения у Джека не было.
Кулон с гербом Безариусов, доставшийся ему еще от матери, и надежно спрятанный под одеждой, жег кожу, напоминая с каждым шагом, что молодой аристократ находится здесь без разрешения отца. Вернее было бы сказать, что виконта хватил бы удар, знай он, где этой ночью ходит один из менее благородных его отпрысков. Его не так уж и давно приняли в дом Безариусов в качестве одного из наследников, да и то нехотя, Джеку пришлось порядком надавить на родителя, чтобы сподвигнуть его на сей благодетельный акт. Еще в те времена, когда он промышлял продажей собственного тела, вращаясь в кругу богатых семей, он узнавал много нового об аристократии и взаимоотношениях между семьями. Удивительно, как легко развязать язык в постели признанным молчунам и хитрецам! Стоило только выбрать верный метод - и в руки к мальчику попадали такие сведения, которые не использовать было бы просто грехом. Именно они и стали его пропуском под теплые своды "родного" поместья, перед виконтом стоял простой выбор: либо все, что знает Джек будет использовано во благо дома Безариус, либо супротив. Правда, вместо того, чтобы с титулом обрести свободу действий, Джек оказался загнанным в подобие позолоченной клетки. Отец четко дал понять ему с самого начала - никаких надежд, как и обязанностей на младшего сына не возлагается - не говоря уже о наследовании титула главы дома, - его главная задача - не дать своей репутации и прошлому запятнать светлое имя Безариусов. А поскольку многие аристократы узнавали Джека в лицо и не только... в общем, задача была достаточно трудной. Нет, никто, конечно, не посмел бы напомнить виконту в глаза о темном прошлом его сына, и все же слухи поползли еще до того, как Джека смогли представить высшему обществу. Месяца до своего дебюта он проводил практически взаперти за бесконечными уроками этикета, фехтования, письма и грамоты, музыки, и так далее, силясь закрыть брешь в своем образовании, столь явную в сравнении со сводными братьями и другими аристократами.
После его представления высшему свету не далее, как месяц назад, ситуация не особо изменилась. «Чем меньше Джек будет общаться с представителями других семей - тем лучше» - так рассуждал его отец, лишая бастарда какого-либо пособия, а вместе с ним и возможности посещать светские вечера без его ведома, зачастую Джеку даже банально не было чем заплатить за экипаж. В общем, на этом вечере Безариуса-младшего не должно было быть по определению. Никто его здесь не ждал, приглашения на его имя не приходило, да и среди гостей, пусть и скрытых под масками и вычурными костюмами, он уже успел заметить парочку своих давних "знакомых" - его пребывание здесь было втройне запретным, а потому и таким упоительным. Это было невыносимо интересно - словно разглядывать обложку книги, содержание которой знаешь наизусть - кожаную, добротную обложку с золотым тиснением и инкрустированными драгоценными камнями уголками, столь обманчиво обещающую захватывающую и витиеватую историю, когда на деле под ней прячется до невозможности вульгарный и пошлый роман, едва ли достойный упоминания в приличном обществе.
Вот и сейчас он занимался именно этим - разглядывал с почти детским любопытством костюмы гостей, в отличии от личностей, скрывающихся за ними, все же пестреющие разнообразием и задумкой, слушал разговоры, впрочем, особой оригинальностью тем к этому часу ночи и градусу алкоголя в крови тоже не отличающиеся, и старался вести себя незаметно. Сегодня он был невольным наблюдателем со стороны - конечно, при других обстоятельствах, Джек с удовольствием нашел бы среди этой толпы наименее пьяного и похотливого субъекта и провел бы вечер за беседой и новыми открытиями в сфере жизни аристократов Сабрие, о которой знал пока до позорного мало, но привлекать к себе внимание пока не решался. Надо сказать, что его собственный костюм не отличался особой роскошью, Безариус не изменил своей любимой палитре цветов. Все те же белые штаны и зеленый камзол, разве что последний был пошит из переливчатого атласа и отделан по бортам золотистой парчой с замысловатым узором, в который даже его владелец не особо-то и вглядывался, а золотистая же полумаска надежно скрывала верхнюю часть лица и довершала образ. Джек любил яркость - когда-то его жизнь была донельзя сера и теперь он в полной мере компенсировал это.
Исследуя поместье и его убранство, Джек настолько увлекся своими мыслями, что едва ли смотрел, куда идет. Столкновение было резким и более чем неприятным, ленты, удерживающие маску развязались и та упала на пол. Ох, как нехорошо...
- Прошу прощения, я сегодня ужасно неловок, - Безариус умудрился одновременно вежливо поклониться и поднять свою маску с пола. Конечно, его мало кто знает в лицо, и все же... Распрямившись, Джек наконец-то смог разглядеть того, на кого налетел. Слава Богу, они не были знакомы, чего нельзя было сказать о прелестной леди, стоящей рядом. Задорные рыжие кудряшки Милисенты Уолкшир Джек узнал бы даже в плотной толпе, и маска Летучей Мыши этому совершенно не мешала. Именно на этой очаровательной леди, заключившей брак по рассчету еще в своей молодости, которая, кстати, и не думала пока увядать, и застал Безариуса два года назад ее муж, герцог Уолкшир, от которого Джек тогда еле унес ноги, да притом не в самом лицеприятном виде, завернутый в одну простыню. Воспоминания были не из приятных, но реальность была еще противнее. Судя по тому, как испуганно смотрела на него леди Милисента, она тоже запомнила этот инцидент с кристальной ясностью. А еще, если обратить внимание на то, как наливалось кровью лицо мужчины, стоящего перед ним, было легко догадаться, кем тот являлся. Совсем нехорошо...
- Ты! – Джек расхохотался бы от абсурдности ситуации, если бы не был так испуган, что не мог сдвинуться с места, - Что здесь делает такой ублюдок, как ты?!
А вот удара Безариус не ожидал. Нет, герцог никогда не отличался мягким нравом, но Джека удивило то, что он полез в драку при всем честном народе. Значит, уже не боится вынести сор из избы?.. Тут бы выхватить меч... только вот меча у Безариуса не было. Азы фехтования, столь тщательно вдалбливаемые в голову третьего сына виконта его братьями, так и не прижились в его голове, не проросли там и не принесли плодов. Да и отец еще не рвался доверить ему оружие. Что касается рукопашной, то в бытность уличным мальчишкой, Джек часто нарывался на драки, даже чаще, чем нужно, но особой физической силой никогда не отличался, а потому сейчас преимущества у него не было никакого. Кулак герцога врезался в челюсть с левой стороны, заставив Джека повалиться навзничь. Кажется, Милисента кричала – у леди было много достоинств, но самообладанием она никогда не славилась. Безариус до сих пор не мог забыть тот вой, что стоял фоном в поместье Уолкширов в тот знаменательный день два года назад.
- Герцог, Ваша леди одета сейчас таким образом, что даже я с грехом пополам отличаю ее от путаны... – вдобавок ко всему Джек категорически не умел держать язык за зубами в таких ситуациях. А что, разве он соврал? Декольте милой Милисенты могло бы быть и поскромнее, как можно приличной, замужней даме появляться на людях в таком виде? Впрочем, про приличность леди Уолкшир Джек мог бы рассказать многое, представься ему такой случай. Только вот, судя по тому, как нависал над ним ее муж, другого случая могло и не быть.